Яцутко Денис - Фрося
Денис Яцутко
Фрося
1. Метро. Стог.
Возвращаясь домой, Никольский злился: он никак не мог простить себе
вчерашнюю папиросу с марихуаной. После почти года трезвой и здоровой жизни
отступление это казалось ему самому глупым и бессмысленным. Вместо
удовольствия вспоминались лишь отупение и глупый беспричинный смех.
Никольскому было даже немного стыдно. Подумать только - он записал вчера,
находясь под воздействием травы, показавшуюся ему важной мысль, а утром
прочёл её и пожалел, что сделал запись на нужном ему журнале и потому не
может уничтожить. Запись была такая: "Идёшь по улице, ешь суп, никого не
трогаешь... Вдруг из-за зарешеченного окна - рука с чайной ложкой. И всё
норовит из твоей тарелки ухватить". Вчерашний вечер выпал из жизни, пролив
размазню опьянения на ставшую уже привычной и милой сердцу ясность
сознания. Никольский выругался вслух и поклялся себе, что завтра же
вечером раздаст траву хиппи и никогда в жизни больше не будет употреблять
наркотические вещества. Сразу же стало легче. Он тряхнул головой,
расправил плечи и почувствовал позвоночником чей-то горячий взгляд,
сверлящий его спину. Прекрасно понимая, что это чушь, что взгляд суть лишь
фиксация рецепторами входящего в глаза света, что взгляд не может исходить
из глаз, а тем паче ощущаться спиной, он не мог избавиться от этого
ощущения. Обернувшись же, он застыл... Даже чуть не упав при сходе с
эскалатора, он продолжил пятиться задом, не будучи в силах отвести взгляд
от той, которую увидел.
На параллельном эскалаторе (будто он видел перпендикулярные!), стоя чуть
повыше, чем он, спускалась в метро девочка лет семнадцати. Она неотрывно
смотрела на него из-под длинных изогнутых ресниц красивыми карими глазами.
Обыкновенная, будто бы, девчушка: аккуратный прямой изящный носик, чёрная
водолазка, тонкие руки, тёмнорусые волосы до плеч, очень коротенькая
юбочка в серо-зелёную шотландскую клетку, ножки в коричневых туфельках,
но... это была сама воплощенная красота, само изящество, совершенство...
Не было слов. Обалдел Никольский - иначе такое состояние разума не
назовёшь. Он боялся вздохнуть и стоял среди ожидающих поезд и спешащих
мимо толкающихся и многочисленных сограждан, замерев, как святой старец из
храма Сига перед прекрасной императорскою наложницей.
Красавица прошла мимо него в вагон и, повернувшись вновь к Никольскому,
одарила таким кротким лучистым чудесным взором, что он мультяшным героем
сорвался с места и, рискуя быть прижатым закрывающимися уже дверями,
вскочил в тот же вагон. Остановившись рядом с девчонкой, он, тяжело дыша,
смотрел в её, так внезапно поразившие его, глаза. А она и не думала
отводить взгляд. Но не было в этом кокетства, наглости, вызова, дерзости,
была же, напротив, какая-то необыкновенная кротость и ясная (именно ясная,
а не яркая) красота. Так продолжалось немного мгновений - Никольский
смутился, сбежал в другой конец вагона и вперил взгляд в книгу. Ага.
Книга была интересной, чтение же, однако, не шло: строчки терялись, а
взгляд норовил вынырнуть из-за обложки и видеть, радуясь, что красавица
всё ещё едет - не вышла. А когда Никольский взглядом её касался (именно
так - касался взглядом, зная, что это невозможно), казалось, что
электричество по линии взгляда передаётся: встряхивало и морозило, мысли
все смешивались, он опять утыкался в книгу, но видел там только
тропические плоды. Да. Вскоре оставив попытки читать, всю оставшуюся
дорогу, смотрел на прекрасную девушку, глаз не сводя и дыша акку
